Давайте поговорим о цели и предназначении искусства. В моем понимании, главная цель искусства - это нести красоту и раскрывать ее. В том числе: красоту малого, хрупкого, повседневного - wabi-sabi. И еще: красоту сильных эмоций, какими бы они ни были.

Теперь давайте поговорим о теме сумасшествия в литературе; или даже точнее - о повествованиях от лица сумасшедшего, потому что без хоть каких-нибудь сдвигов по фазе не обходится ни один мало-мальски приличный роман, но всякие идефиксы, навязчивые состояния, истерия - это несерьезно. Короче, Лужин со свое защитой не в кассу.

Классический пример из моих любимых авторов - "Шум и ярость". Мысли сумасшедшего, безупречно переданные в тексте. Мысли, как рябь волн под порывами ветра с разных сторон - столь же мелкие и хаотичные. Пусть кто-то только попробует сказать, что это не красиво - просто с точки зрения музыки текста. Разумеется, есть еще и содержание, два брата нормальные, третий дурак, совершенно сказочный сюжет и такая же сказочная мораль. Я считаю фолкнеровский вариант изображения настоящего сумасшествия самым удачным в литературе.

Другой вариант - сумасшествие в социуме. Все мы, граждане, в одном большом дурдоме, и самый опасный псих из нас - это лечащий врач, доктор лектер/смит, в общем, неважно. Маленькая такая, локальная картина мира, вырваться из искусственных рамок которого - очень тяжело, но все-таки можно. Сейчас мне почему-то кажется, что у "Полета над гнездом кукушки" и "Матрицы" довольно много общего в плане именно главной идеи. Основная мысль вполне понятна и само состояние, настроение романа, и побег из него - вызывают потрясающие впечатления. Катарсис в лучшем виде, я в свое время была в шоке, когда дочитывала.



Теперь Бэнкс. Основное впечатление, которое возникло у меня на второй странице и оставалось до предпоследней, - это чувство брезгливости и отвращения. Знаете, такой обычной житейской брезгливости, которую испытываешь, если мусор случайно рассыпается на пол и приходится его собирать, или когда моешь унитаз, или убиваешь тараканов. После каждого абзаца этой книжки хочется пойти и хорошо помыть руки.

Нет, я ничего не имею против эмоций. Наоборот, сильные эмоции, как я уже говорила выше - вполне достойная цель для литературы. Но *не такого плана*. Кого автор хотел поразить и удивить нелицеприятными подробностями? Явно не людей, которые смотрят новости в нашей стране: вот зверски замучили очередного солдата, вот детдомовских детей продают на органы за границы, вот (каждый день, утром на работу, вечером с работы, на одних и тех же станциях метро, как по часам) - бесконечные инвалиды-попрошайки. Возможно, для более избалованного жизнью западного читателя откровения Бэнкса и были бы шоком - но у русских, думаю, способны вызвать только вот такую усталую брезгливость. Жареные собаки, младенцы со съеденным мухами мозгом, гениталии в банке - боже мой, какая дешевка.

Вот, собственно, основное впечатление от текста. Зачем оно писалось и что хотел донести автор - мне лично непонятно. В этой грязи, "говнолитературе", как выражается Lita R., невозможно найти ни красоты, ни смысла. Только лишний раз убедиться, что *и так бывает* - а то мы не знали.

И - финальный аккорд - ахнутг, спойлер!мальчик оказался девочкой! На этом месте меня разобрал такой истерический смех, что я слегка напугала тетку рядом на эскалаторе. С некоторой натяжкой, пожалуй, готова согласиться, что это единственный стоящий момент за всю книгу: автор пошутил, по-черному, но все равно удачно. Пошутил над собой, но в первую очередь над читателями. Именно с таким финтом ушами книга приобретает смысл - именно за счет того, что чаша жуткого и невероятного наконец переполняется. Гротеск окончательно победил. И теперь уже нельзя быть уверенными, что все предыдущее повествование - правда, а не какие-нибудь наркотические фантазии их папеньки. Эффект отвращения полностью "снимается", читателю остается только с ухмылкой покачать головой: О как! У меня одной осталось такое впечатление, интересно?



Да, кстати. Великолепный-безупречный перевод, Гузману - решпект.